Майкл Харрис - Со всеми и ни с кем: книга о нас – последнем поколении, которое помнит жизнь до интернета
Кроме того, реальная хвала прозвучала много лет назад. Мы все склонны думать, будто живем на пороге будущего, что наше время – это поворотный момент, но разве темп, ритм и направленность нашей жизни не были заданы в XIX веке? В деятельности движения искусств и ремесел, в затихающем голосе кровоточащего романтизма находим мы последнее прибежище восприятия мира эпохи до модернизма. Самыми смелыми из тех борцов были луддиты (которые были растоптаны с невероятной жестокостью).
Меня самого, пока я работал над этой книгой, несколько раз назвали луддитом. Это всякий раз удивляло, потому что эту книгу едва ли можно расценить как призыв к оружию. Часть моего существа с радостью согласится на то, чтобы Большой Робот с небес заботился обо мне. Легкая доступность новых заоблачных технологий так же удобна и вездесуща, как бог на небесах. Но в моей душе есть какой-то сокровенный и очень упрямый уголок, который изо всех сил противится новому и оплакивает конец эры мечтательности и отстраненной задумчивости.
Ярлык луддита заставил меня задуматься о том, кто же они такие. Оказалось, что в XIX веке они едва ли были «луддитами» в современном смысле этого слова. Мы считаем, что эти люди испытывали звериную ненависть к новой технике. Но на самом деле луддиты Ноттингема, Ланкашира и Йоркшира – рабочие-текстильщики, разбивавшие «паровые ткацкие станки» в 1811 году, – были рабочими-революционерами, боровшимися против бесчеловечного снижения заработной платы, детского труда и отмены законов, защищавших условия их жизни. Они ратовали не против технологии, а за честное отношение к себе со стороны промышленной элиты. Как сказал по этому поводу Нил Постман, «исторические луддиты не были инфантильными, наивными чудаками. Эти люди отчаянно пытались сохранить права, привилегии, законы и обычаи, справедливые по понятиям того времени». Они были не против техники, а за людей. Эти так называемые реакционеры были прообразом профессиональных союзов, которые помогли миллионам людей сохранить свои права на работу и достойную жизнь.
* * *Так что нам надо спросить у самих себя? Я не думаю, что уничтожение сервиса Tumblr в духе неолуддитской революции принесет пользу. Но все же в чем заключается наша ответственность?
Эта книга не предписание, а скорее размышление. У меня нет десятка простых рекомендаций относительно достижения счастливой цифровой жизни, как нет обобщающей теории или максимы, которыми мы могли бы вооружиться. Это и не призыв к полному отказу от компьютеров и интернета. В конце концов, такой отказ – такая же зависимость, хотя и извращенная.
Простые решения существуют для простых проблем. А каковы решения для серьезных проблем? Надо экспериментировать. Поэтому я могу дать некую пародию на предписание: отключитесь от интернета на выходные, обойдитесь без экранов, в которые вы порой смотрите только от скуки. (Да, в худшем случае вы испытаете беспокойство, ну и что?) Спросите себя, как использовать ту тишину, которая обычно заполнена интернетом. Что случится, если вы объясните своему пятилетнему ребенку, что у интернета рождественские каникулы? Что будет, если то же самое вы скажете себе?
Экспериментируйте. Поживите немного настоящей жизнью и помните: страх уединения – это верный признак того, что вы в нем нуждаетесь.
* * *Только в моменты массовых сдвигов проявляются наши глубинные черты. Здесь я полностью согласен с Эзрой Паундом[106], который говорил: моменты перехода суть самые откровенные в своей ясности. В такие моменты мы начинаем осознавать то, что неотделимо от нас. Мы видим, что не может попасть в новый язык и в новую жизнь, но мы так же отчетливо видим, что в них остается.
Вот одна из таких нерушимых вещей.
В Китае каждую зиму, за две недели до наступления лунного нового года, начинается чунь юнь, самая грандиозная в мире миграция населения. Чтобы посетить свои семьи, сотни миллионов людей снимаются с места, набиваясь в поезда дальнего следования (ибо отнюдь не все китайцы могут позволить себе летать самолетами). Китай привязан к интернету, пожалуй, больше любой другой страны мира. Но здесь сильны и человеческие, личные привязанности, которые заставляют людей совершать дальние путешествия, чтобы повидаться с родственниками и укрепить традиционные узы.
Стремление к неспешным связям, более редким встречам никуда не делось. Оно осталось с нами, и два этих вида общения – стремительный цифровой и медленный личный – могут мирно сосуществовать, обогащая друг друга.
Этим летом мой брат с женой летали в Мельбурн, в Австралию, чтобы познакомить своего годовалого сына Леви с бабушкой по материнской линии. Мой племянник видел бабушку только по «Скайпу», знал ее образ только по компьютерному экрану. Однако в Мельбурнском аэропорту, после 23 часов полета, Леви (застенчивый ребенок, настороженно относящийся к незнакомцам) раскинул ручки и обнял бабушку за шею, словно говоря: «Ну вот наконец и ты!»
Словарь
Отсутствие одиночества – дело очень загадочное. Чтобы говорить о нем, надо растолковать некоторые понятия.
Бетафобия
Страх упустить новое веяние в современных технологиях. Карлос испытал легкий приступ бетафобии, когда увидел, как к нему бежит ее собачка-робот.
Вера в заоблачное
Вера в то, что алгоритмы и набранные путем краудсорсинга данные непременно порождают осмысленное содержание. Когда-то давным-давно Дерек решил выбирать фильмы, положившись на веру в заоблачные технологии.
Виляние толпой
Целенаправленная манипуляция рейтингами при помощи систем массового голосования типа Yelp. Ресторан Джима терпел большие убытки, и он нанял в Индии спецов, чтобы они повиляли толпой.
Деривафилия
Любовь к производным, а не оригинальным словам. Я так и не понял, чего хотел этот чел.
Единорог
Человек, не присутствующий в социальных сетях, не выходящий в интернет и хвастающийся, что обладает некими мифическими и таинственными достоинствами. Отказ Клея от Facebook сделал его единорогом и придал ореол значительности на вечерах выпускного курса.
Зависимость от пояснений
Всякое изображение должно быть снабжено поясняющим текстом. Врейди поднял смущенный взгляд, так как ничего не понял в карте Google, запутавшись в сети плохо обозначенных дорог.
Коварные условия
Степень размытости представлений каждого поколения о праве на частную жизнь, когда люди соглашаются на условия поставщиков данных, не читая внимательно текст соглашения. Джон отметил коварство пользовательских соглашений, когда увидел в линках Twitter своего сына ссылки на сайты домашнего порно.
Ковыряние в телефоне
Состояние невосприимчивости к стимулам окружающего мира из-за полного погружения в мобильный телефон. (Особенно заметно в общественных местах.) Она как вкопанная застыла на перекрестке, роясь в телефоне, и даже не заметила, как уронила на мостовую зонтик.
Лихорадочное вдохновение
Переживание чрезмерного вдохновения, которое перегрето до такой степени, что мешает дальнейшему творчеству. В прошлые выходные я посмотрел несколько TED-конференций, что привело меня в состояние чрезмерного вдохновения.
Маленькая смерть
Время ожидания, пока загрузится программное обеспечение компьютера. Джули всякий раз начинала задремывать, когда ее планшет неторопливо загружал очередную страницу.
Мегаодобрение
Способ распространения контента в сети по максимальному количеству адресов, чаще всего при помощи пассивной системы лайков в Facebook и других социальных сетях. Мало того что Томер купил новый музыкальный альбом Death Cab for Cutie, он еще открыл ноутбук и приступил к мегаодобрению.
Миниген
Группа людей, в которой некоторые участники на пять лет моложе остальных. На вечеринке все ребята были лет на пять моложе меня, и весь этот миниген сыпал мемами, о которых я не имел ни малейшего понятия.
Отправиться в Уолден
Не всегда оправданное решение жить без интернета и мобильной связи в течение какого-то времени для очищения духа. «Приедем на Бали, – сказал Гарри, – и сразу в Уолден. Ты не против?»
Очковая амнезия
Ситуация, когда человек забывает, что смотрит на реальный мир сквозь технологические очки. Джордж был потрясен, увидев, что лицо Ребекки на фотографиях в профиле покрылось уродливыми родимыми пятнами.
